Daft Punk – Flynn Lives

В воздухе пахнет гарью. Ричард закрывает глаза. Асфальт, влажный после дождя, словно бы дымится. Руки сжимаются в кулаки и разжимаются.
- Расслабься, - Морриган стоит позади. Он ненавидел ее: она исковеркала, изодрала его жизнь в клочья, как охотничий пес, настигший свою жертву. Но она дала ему взамен что-то новое. И, пожалуй, это был лучший урок-демонстрация того, как не следует грубить женщинам. Тем более, таким опасным, - Почувствуй.
Она шепчет и следует за ним как тень, но Ричард знает, что это он – лишь бледная тень королевы ворон. Ученик, подмастерье, несмышленыш, который только научился убивать. Это теперь в его крови – инстинкт убийства.
- А что, если это всего лишь инстинкт выживания? – в голове слышится голос Доркас и Гамп хмурится. Она – то, что заставляет его бороться и жить дальше, она становится смыслом и назначением, но сейчас мысли о Лорке могут только отвлечь.
Это не охота: Ричард прекрасно это понимает. Он не станет убивать снова без надобности, а сейчас надобности нет: он сыт, руки его не дрожат в предвкушении. Он должен научиться контролировать себя, чувствовать и управлять собственной силой.
Осторожно и медленно делает он первый шаг, выступая на грязный тротуар из тени переулка. Тусклые огни ночного Лондона не стесняют зрение: кажется, он может увидеть даже пролетевшего мимо комара и уж тем более услышать звенящий шлейф его присутствия.
Сколько людей на этой улице от дома номер три до дома номер семь? Всего трое. Уже поздно; люди спешат домой. Вот остается двое. Вот остается один. Исчез.
- Нас двое, - тихо произносит Ричард. – Есть еще трое на дальнем конце улицы.
Сердце размеренно отстукивает свое время. Полная Луна выползает из-за туч. Ричард смотрит на нее, задрав голову, но и любуясь, он не теряет бдительности. Странное ощущение – быть напряженным, полностью расслабившись. Странное понимание абсолютного спокойствия. Даже когда он переводит взгляд на Морриган, стоящую за его спиной.
Его Черная Женщина.
Его Королева Ворон.
Когда она обратила его в свою веру? Когда он поддался шуму, который бушует в сердце при одной только мысли о том, чтобы вонзить острые клыки в чужую плоть?
Морриган создает иллюзию того, что он свободен. Кровавые жертвы жрицы веками подпитывали эти земли. Раньше Гампа испугала бы сама мысль о подобном. Теперь его переполняет чувство бесконечной правильности: инстинкт подсказывает ему, что верно, а что нет. Отдавать всего себя Доркас – правильно. Следовать собственным инстинктам – правильно. Жить, когда тебе предоставлен такой шанс – не просто правильно. Это единственный путь.
Ричарду есть ради кого жить.
Ричарду есть ради кого убивать.
У него свои Боги – древние и кровожадные. Морриган – его прародительница.
От ненависти к черной женщине он не избавился, но почтения в нем больше, чем страха.
Тихий шелест шагов  в метрах двадцати от них. Испуганная птица с отчаянным криком взметнулась ввысь. Разум человека испугался бы: полнолуние, оборотень на улицах Лондона! Но инстинкт тихо шепчет: были бы слышны мягкие лапы и острые когти. Ричард чувствует три разных ритма сердца – и всем им страшно, страшно до чертиков. Руки вспотели, сжимая волшебные палочки.
Гамп делает глубокий вдох и обращается в темноту – туда, где в тени стоят Морриган и ее девятихвостая лисица. Туда, где блестят опасные, но спокойные глаза.
- За нами следят, - констатирует Ричард и улыбается.
Он знал, что история с нападавшими ранее аврорами не закончится просто так. В тот раз они напали наугад, решили схватить первого встречного и обвинить его в том, чего он не совершал, лишь бы хоть как-то оправдать бессилие министерства.
- Поганые крысы, - скалится Ричард. Нет ни тени сожаления от того, что он убил Дирборна. Даже Доркас, узнавшая о том, что он сотворил лишь скривилась в подобии грустной улыбки, - если он хотел тебя предать, он был не достоин жизни.
Ричард не вправе решать, кто достоин жить, а кто – умереть. Но он вправе защищаться, если ему угрожают.
- Ричард Гамп, вы обвиняетесь в убийствах волшебников Элисон Ханиган, Джозефа Смита, а также обращении в вампира Аделаиды Твист.
- А она еще жива? - насмешливо изгибает бровь Ричард. Он не знает тех, о ком говорят авроры. Но ему все равно. Это симптом загнивающей эпохи. И это симптом предстоящей бойни.
Это охота: Ричард прекрасно это понимает. Но он не станет убивать снова без надобности.

Daft Punk – The son of Flynn

Такое происходит повсеместно. Кто-то боится за свою шкуру настолько, что готов подставить другого: и неважно, виновен этот другой или невиновен. Главное, чтобы тот, кто подставляет, не оказался под ударом. Не рой другим яму, сам в нее попадешь. Кто-то же пытается сражаться, но попытки оказываются до того тщетными, что остается только сдаться на волю судьбы.
Ричард сдаваться не намерен, даже если приближающиеся мужчины собираются разорвать его на части. Он только начал наслаждаться жизнью, только успел вдохнуть сладкий восторженный запах свободы, почти принял свою новую сущность. Он думал, что чудовище.
- Какой ты глупый, - шептала в такие моменты Доркас и прикасалась рукой к его грудной клетке, - разве же у монстров сердце бьется так гулко?
- Красавицы изменяют чудовищ, - отшучивался Ричард. Но ее уверенность, ее безграничная вера в него указывала путь, заставляла почувствовать, что не все еще потеряно.
И вот теперь снова приходят ч у ж и е люди, которые пытаются заставить его чувствовать себя монстром, который убивает ради удовольствия. Гамп встряхивает головой и сглатывает, глядя на них, вышедших из темноты. Но только улыбается вместо того, чтобы вдруг начать их бояться. Он хорошо усвоил, кто в такой ситуации хищник, а кто – жертва.
Черная Женщина позади него, совсем рядом: Ричард чувствует ее запах; слышит, как размеренно бьется ее сердце. Она тоже не монстр, не чудовище. Она – служительница древней Богини и ей дозволено все, потому что Морриган знает, чего хочет, сердцем чует, кончиками пальцев дотрагивается до верного. Играет, конечно, но ставки всегда делает на себя – и никогда не ошибается в собственной выборе.
- У хищника нет друзей, которые могут предать, - эхом отвечает Ричард, но смотрит только на трех авроров, которые предъявляют обвинения.
Уже второй раз они нападают на Гампа. Если бы приказ исходил от министерства магии, то Ричард никогда бы не смог продолжить работу в отделе тайн. На него бы открыли настоящую охоту, затравили бы как дикого зверя. Нет; они действуют по одиночке, маленькими группками. Сейчас Гамп узнает в них лишь одного аврора, остальные и вовсе незнакомцы, не относящиеся к отделу, который гоняется за черными магами. Если бы министерство хотело найти жертву, которую можно было бы во всем обвинить, оно бы нашло ее незамедлительно. И Ричард уже бы гнил в Азкабане, оказываясь на ежедневных свиданиях с дементорами. Здесь что-то другое, кто-то другой.
И Морриган это знает, раз выходит из тени. Хочет вытрясти из этих троих все, что они могут рассказать. Ричард прикрывает глаза и глубоко вдыхает накалившийся воздух.
- У них их нет, - совершенно уверен, что нет и намека на доказательство. Это не просто министерские крысы, они работают еще на кого-то.
Вспороть бы им животы.
Дыши. Почувствуй.
Ричард на мгновение прикрывает глаза. Он чувствует Морриган, спокойно стоящую рядом. Она готова глотки порвать за свое творение. Ричарду еще непонятно, почему она проявляет такую заботу о нем, но его темная сторона отдана ей безвозвратно.
Расслабься.
Открывает глаза, смотрит на этих троих, оценивает, анализирует слабые и сильные стороны. Полагается на инстинкт, который не подводил еще ни разу.
- А вместо доказательств у нас волшебные палочки, - злобно цедит один из пришедших.
- Вас сюда не звали, - тихо рычит Гамп, мгновенно срываясь к остроумному темноволосому мужчине, выбивая палочку у него из рук и за горло хватая, прижимая к стене.
И каждый понимает: если кто-то попытается ранить его или Морриган, попрощаются со своим другом. Он и так уже еле хрипит.
Получается хороший урок допроса. Ричард видит, что Морриган едва заметно улыбается. Он, наверное, исключение из ее правил. Подпускала ли она свои творения так близко? До того, чтобы объяснить, кому служит; до того, чтобы показать, как милосердна и жестока бывает Богиня?
Ричард отпускает мужчину, возвращаясь к Морриган. Ближе к черной женщине, которая знает, чего хочет. Он полагается на инстинкт выживания, а она – на инстинкт, который помогает победить в войне.
- Они не авроры. Только тот, что справа, - тихо проговаривает Гамп так, чтобы его слышала только создательница. – Как дальше пойдет наш урок?
Они стоят двое на трое и смотрят друг на друга. Люди напротив могли бы использовать волшебные палочки, но почему-то медлят. их Что-то отвлекло. Что-то шокировало.
А вампирам нужно знать, кто прислал их. И зачем.