With one hand on the trigger, one hand on the cross
- Jamie N Commons – The Preacher

- Если вся эта история со статьей раскрутится…
- То потянет на дно и всех нас за собой.
До звонка будильника остается тридцать с лишним минут. Глупо лежать и ждать этого момента, если уже проснулась. Пресловутая трещина на потолке со вчерашнего вечера продвинулась еще на несколько сантиметров, впрочем, сложно сообразить сразу, как давно был этот самый «вчерашний вечер». И был ли он вообще. Внутренний голос, по привычке, усмехается данному заявлению, но слишком устал, чтобы комментировать очевидное. Это можно сделать и позже. Сейчас есть проблемы поважней.
Она закрывает глаза, пытаясь унять ворох слишком тяжелых для утра мыслей, но… Ты можешь не помнить, понедельник это был или дурацкий четверг, только вот некоторые детали настолько въедаются в память, что уже не вывести даже самым успешным пятновыводителем. Так же, как и не сокрыть оставленные после себя следы. Сдавшись под натиском реальности, Джоан открывает глаза, чувствуя, как в считанные секунды становится частью города. Грязного душного Лондона, который знает о существовании инквизиторов. Теперь не только по слухам, доносящимся из-за углов, но и благодаря новому выпуску «Пророка». Это было в понедельник, значит, все-таки, четверг. Терпеть не могу этот день. А, ведь, вчера внутренний голос говорил это про среду…

А, ведь, вчера внутренний голос говорил это про среду…- приговаривает, будто читая древнее заклинание, извлекая со дна сундука вещи брата. Он хранит в нем всякое барахло, которое удастся сдать на черном рынке лишь за бесценок, потому, в конечном счете, половина этих ворованных вещей так и останется здесь. В тайнике, устроенном на самом видном месте, но недоступном для тех, кто не знает его главных секретов. То есть, для всех, кроме неё. Просчитано в два счета. Один - ноль в Вашу пользу, дорогая Джоан. Нервный смешок срывается с губ, пока она отчаянно пытается сообразить, кто же, все-таки, их выдал. Или, скорее, какой из поводов, которые они успели предоставить и так. Прекрасный материал для первых страниц и куда более уважаемых изданий. Если ты участник команды, состоявшей из умалишенного фанатика, не всегда успешного вора, нервной женщины и пары бестолковых студентов…Точно жди беды. А мы и так здесь все засиделись.Впрочем, ей-то какое дело до всех остальных.
С гулким стуком захлопнув крышку, она царапает ногтями тонкую резьбу. Потрачено много сил, а у них осталось слишком мало времени. И ни одной зацепки. Самое неприятное, что против правды не пойдешь. Как и против тех, кто, пока что, сильней. Ох, как же хочется верить в это самое «пока что», как же хочется… Каждый новый день.

Слишком прохладно для мая. И слишком тихо для привыкшего быть первым Лондона. Рев промышленного города и очередной виток сомнений смыкается вокруг горла. От поисков правды становится некогда спокойно спать. Она чувствует, как нервная дрожь бежит по коже, а чужие сомнения умело проникают в голову, вызывая давно знакомую боль. Королевский детский госпиталь Манчестера…Восемь утра… Она сбавляет шаг, пытаясь уловить детали. Очередное убийство, о котором все даже здесь говорят. Когда улицы маггловского Лондона полнятся слухами, значит, кто-то совершенно утратил контроль. Йоркширский Потрошитель. Десятая…И вторая в Манчестере.* Она хмурится, улавливая чужой липкий страх. И это даже в отсутствие магов. Такими темпами можно быстро сойти с ума…
Чаринг-Кросс-Роуд. Последняя надежда? Случайное совпадение? Обострение во Вселенной, - тут же недовольно фырчит внутренний голос, явно набравшийся сил. На этот раз и правда сложно сдержаться от улыбки, когда она переступает порог давно забытого места. Куда, как любит поговаривать Том, дороги сводят самых разных людей. Ей, правда, удалось здесь побывать лишь в последний год перед выпуском, о чем ни разу до сих пор не довелось пожалеть.
Дырявый Котел, конечно, воспевают. Приписывают ему диковинные истории и особую атмосферу. «Просто рай для приезжих!» И, видимо, ад для тех, кому доведется здесь побывать. Ну что же, зачем отказываться от бесплатной ознакомительной экскурсии, все равно вероятность того, что их ждет нечто более радужное по окончании жизни, ничтожно мала. А здесь хотя бы кофе подают, который она, вроде как, никогда не пьет. Потому и передергивает даже от запаха, которым полнится заведение в слишком раннее для большинства его обитателей утро. Правильно, раз умирать, так с язвой желудка! Здравый смысл все равно не действует, сегодня придется сделать исключение, ей нужно, наконец-то, начать соображать.
Присев на край стула, она расщелкивает застежку на мантии, окинув недобрым взглядом соседа через столик, который явно провел слишком бурную ночь. Работа всю жизнь, похоже, её только и готовила к созерцанию вот таких вот слишком печальных или, напротив, чрезмерно жизнерадостных личностей, путающих выход со входом, и неземные богатства с собственным кошельком. А если учесть преувеличенное самомнение… Впрочем, его то ли почти гордо то ли почти удаляющийся вид позволил более не продолжать эту странную мысль, оставляя надежду на превращение злосчастного утра в чуть более приятное время дня. Пока на глаза ей не попадается очередным бревном в глазу тот самый выпуск. Именно тот, в котором (не на первой полосе, конечно же, видимо, эту новость то ли поводом достойным не сочли, то ли аргументов в достаточном количестве не набрали, хотя, кого это в Пророке когда-то останавливало?) откровенно заявили, что в городе происходят воистину интересные вещи, намекая на их существование. Нет, речь идет никак не о повсеместной безработице или проблемах между нуждающимися и…Другими нуждающимися. Совсем нет, там говорится о горстке магов, наделенных древними знаниями, которые были возведены в ранг чуть ли не армии, страшнее явления которой мог быть лишь проигрыш Ливерпуля**, но он же, черт возьми, выиграл неделю назад. И как же некрасиво с его стороны! Да она, собственно, и без наглядного пособия прекрасно помнит каждое напечатанное там слово. Потому что теперь от него зависит сохранность её собственной жизни. А этот пункт уже давно был в приоритете. Точнее сказать, прямо-таки в «высшей лиге». Чего точно не следует менять…

* Как выяснится позже, это серийный убийца Питер Саттклиф; 16 мая 1978 года на пороге Королевского детского госпиталя Манчестера нашли труп 40-летней проститутки, которая стала второй его жертвой за пределами Йоркшира и десятой в общем счете. 
** 10 мая, Ливерпуль против Брюгге за кубок Европы.

Знакомый проблеск в глазах… Едва уловимый, хотя прошло не так уж и много времени, а кажется, будто целая жизнь. Она на секунду замирает, сосредоточенно выискивая знакомые черты, искренне удивившись тому, что не смогла уловить ауру присутствия. Любой маг, когда-либо попадавшийся на пути инквизитора, оставляет отпечаток в его памяти, подписанный аккуратным почерком. Ошибиться никогда нельзя. Заходя в незнакомое помещение, он безошибочно определяет среди присутствующих тех, с кем довелось встречаться, будто бы над их головами переливается всеми цветами радуги мигающий указатель. Но не сейчас, какого же черта не сейчас? Джоан кивает, чувствуя, как уголки губ расплываются в подобии улыбки, в то время как она делает новый глубокий вдох, чтобы несколько унять собственные чувства. Встречи из нашего прошлого, всегда ли они приятны? Кажется, даже если встречаешь старого друга, внутри все равно возникает странное чувство дискомфорта. Только что тебя окружал мир, в который ты пришел весьма подготовленным. Пройдя школу, научился представлять себя таким, каким хочешь, чтобы тебя видели остальные. Ни больше, ни меньше доступной информации, это будто легенда, плотной броней окутывающая с ног до головы. Но те, кто видел тебя в детстве, порой не сколько хранят знаний, сколько пугают самой перспективой их раскрытия. К тому же, они помнят тебя на начале важного пути, а заприметив в середине, велика ли вероятность, что на самом-то деле ты не свернул с намеченной дорожки? Иногда «со стороны видней» действительно ведь работает. Новый вдох. Пальцы сжимают подол платья, заставляя ее стремиться к столь важному для инквизиторов самоконтролю, о котором постоянно говорит Бенджамин. А это ведет за собой и изрядную долю равнодушия. Впрочем, разве это не ее главная черта?
- Привет, Джереми, - а вот теперь действительно становится немножечко смешно, потому что кажется, что она буквально вчера называла его по имени, явившись на очередное обсуждение его многострадальных снимков. Которое она сама же назначала, не особо беспокоясь о том, что он сам думает на этот счет. Джоан опустила голову, на этот раз скрывая настоящую улыбку. А правда, разве прошла не целая бесконечная вечность? В эту же  секунду почему-то кажется, что уже нет. Разжав пальцы, позволяя складкам платья расправиться, она поднимает голову, теперь чувствуя себя куда спокойнее. Настроение как всегда ровное, уловив его, она кивает на стул напротив себя, приглашая присоединиться. К этому отвратительному месту, отвратительному городу и отвратительному дню, на секунду забывая о том, почему же, собственно, они пришлись ей так не по душе. – Часто здесь бываешь? – Он стал старше, вполне возможно поэтому она не смогла определить все сразу. В конце концов, кто знает, как это происходит, если проходят не год и не два. К тому же, за это время многое могло перемениться… Даже его внешний вид, например. Без особого стеснения, девушка рассматривает собеседника, лишь через несколько секунд припоминая, что он далеко не самый рьяный поклонник подобных взглядов: прямых и изучающих, которые улавливают каждое твое движения, в то же время слегка забавляясь тем фактом, что ты делаешь все именно так, как они предполагали. Ко всему прочему, инквизитору не так и сложно залезть другому под кожу, а сейчас, когда она особенно хорошо этому обучилась, все должно вовсе пройти в два счета.
Она молча отмечает про себя его почти официальный вид и те самые очки, которые должны наделять человека особым уровнем интеллекта, которого он и так никогда не был лишен. К привычной спокойности вместо замкнутости добавилась странная уверенность, даже некоторая самоуверенность, причем явно небезосновательная, но подобное всегда сложно быстро изучить. Неужели он научился? Точно так же не быть тем, кем являешься на самом деле, скрывать свое прошлое настолько тщательно, что у людей даже мысли не возникнет о нем вспомнить в разговоре. О’Коннелл хотелось бы верить, что и он не вспоминал.

- Предупреждаю сразу, колдомедик из меня просто отвратительный, но твой вид ужасно раздражает, - безапелляционно заявила девушка, поворачивая лицо парня к свету, чтобы рассмотреть не особо симпатичный синяк на скуле. Это могло бы выглядеть свидетельством его далеко не кроткого нрава и стремления постоять за себя, но зная Квирка…Джоан лишь фыркнула, прекрасно осознавая, что получил он его либо по воле судьбы, случайно оказавшись не в том месте не в то время, либо по воле какого-нибудь старшекурсника, у которого день просто не задался, что тоже можно списать на веление той самой судьбы. В силу собственного упрямства ей хотелось верить, что она действительно его знает. А не просто понимает, на самом деле всегда делая лишь то, что считает нужным, боясь признаться себе, что в его молчании, похоже, скрывается нечто, о чем она знать совершенно не хочет. Чуть нахмурившись, она убирает отросшие волосы с виска, заметив тонкую линию шрама. И в ту же секунду голову заполняет такая ужасная боль, что хочется кричать. Совершенно не хочет? Да уж, испытывать нечто подобное О’Коннелл хотела бы в самую последнюю очередь. Лишь несколькими годами позже она узнала от Бенджамина, что это явление носит весьма примитивное название: «считывание воспоминаний». Редкое явление, для которого нужна слишком значимая зацепка, несущая за собой какую-то вереницу воспоминаний или историю: от незначительных, малосвязанных ассоциаций, до целого отрезка жизни. Вот как этот шрам. Закрыв глаза, она делает глубокий вдох, пытаясь подавить чужие эмоции, запереть их где-то в глубине сознания, чтобы не путать со своими. Иначе начинаешь медленно сходить с ума, примеряя на себя чужие жизни.

Он невольно переводит взгляд в ту сторону, где спрятан за волосами тот самый шрам, который ей случайно довелось увидеть. А ведь он тоже видел и помнит слишком многое, разве не так, Джоан? Старательно сохраняя видимое спокойствие, она чувствует, как начинает учащенно биться пульс.

Город медленно, но верно просыпался. Она могла чувствовать, как он в одно мгновение раскрывал все секреты, выворачивал карманы и отправлял совершенно опустошенных личностей по домам. Свет дня разгоняет не только тени, но и все напускное величие, заставляя оставаться с правдой один на один, что может привлечь далеко не каждого. Чего уж таить, вряд ли выстроится целая очередь из желающих узнать правду не о ком-нибудь постороннем или мало-мальски знакомом, а о себе. Вот и сейчас, обманчивая тишина и показное спокойствие, нарушаемые лишь редким позвякиванием ложки о фарфоровые стенки заполненной доверху чашки. Она не видит, но чувствует, что мага за несколько столиков от этого взволновала прочитанная новость об очередном убийстве. Маленькая искра, которая разнесется по городу, призывая пожар. Сейчас же это все напоминало лишь обманчивое затишье перед бурей: холодный солнечный свет сквозь свинцовые облака и грязные окна, всеми забытый день недели и мысли, разбегающиеся по разным углам. Столь опасная тяжесть перемен и статическое электричество.
- Почему? – Она лишь слегка наклоняет голову, кажется, действительно задавая вопрос дабы удовлетворить собственное любопытство, пока мысли подбираются ближе к собеседнику. – Не вижу ничего примечательного,- вдох-выдох, воспоминания выстраиваются причудливой мозаикой в попытке сопоставить прошлое с реальностью, которая решила неожиданно нанести ей визит. Возвращаясь в прошлое, дабы здраво оценить сложившуюся историю, очень сложно не потерять себя. Лишь украдкой взглянуть со стороны, а не пережить непреднамеренно еще раз.
Он очень вырос. На секунду ей хочется рассмеяться, припоминая всю странность сложившихся взаимоотношений, в которых с самого начала были установлены негласные правила, которых они оба строго придерживались. Так куда же те подевались сейчас?..
Это видно в уверенной улыбке и достаточно живых реакциях – роскоши, которой были лишены окружающие в его присутствии, кажется, всю школьную жизнь. В том, как он держится и что говорит. На секунду даже необдуманно брошенная фраза кажется ей продуманной до мельчайших деталей, что напоминает собой скорее паранойю, но, черт возьми, она… Не может уловить ничего. Старательно изучает, дав полную волю своим способностям, от чего неизменная спутница – горячо любимая мигрень – в ту же секунду напоминает о себе, но ей плевать, так как сейчас всем руководит примитивная жажда. Проникнуться под кожу, вскрыть все замки, изучить малейшие детали. Составить безупречный портрет, чтобы затем наблюдать все куда менее пристрастно, лишь равнодушно кивая головой в ответ на ту или иную реакцию, которая «так предсказуема». Потому теперь, учитывая ее врожденную нетерпеливость, секунда приобретает очертания целой вечности, пока она старательно пытается найти небольшую брешь, чтобы насладиться искомой информацией. Но нет же… Все слишком просто и, в то же время, интуиция подсказывает, что слишком хорошо. – Если говорить о месте, - неспешно добавляет девушка, тут же мельком осмотревшись по сторонам. Постукивание чайной ложки о стенку фарфоровой  чашки заставляет ее слегка сощуриться, усиливая назойливое недомогание от общества магов. Сделав первый вполне осознанный за последнюю пару минут вдох, она дает себе несколько секунд на то, чтобы стать менее восприимчивой к окружающему миру. Вполне возможно, что на это ей сегодня понадобится больше времени. Примерно столько же, сколько и на то, чтобы проигнорировать так и повисший в воздухе вопрос.
- Так что же, теперь каждому дана возможность увидеть мир твоими глазами? Узнать, что творится у тебя в голове? – Она чуть кивает головой в сторону фотокамеры, а затем немного расслабляется, откинувшись на спинку стула. Очередная порция воспоминаний в ту же секунду настигает ворохом картинок, выстроенных в произвольном порядке, без четко оговоренной очередности. Она прекрасно помнит сладкий сок спелых вишен, что стекал по пальцам. Сахарный привкус на языке и липкие руки. Кромку темного озера недалеко от замка и душивший ее смех, стоило лишь услышать несколько комментариев об окружающих их личностей. Хоть солнечные лучи и путались в волосах, заставляя щуриться от приближающего лета, она могла поспорить, что он не чувствовал его и оставался предельно равнодушен. И это было первым тревожным звонком.
В детстве он и правда делал отличные снимки, только вот достаточно странные, как по ее меркам. Почему-то, не придавая совершенно никакого значения этому тогда, сейчас она считает данное наблюдение чертовски важным.– Или лишь ту часть, которую позволено видеть, - неожиданно Джоан почувствовала, что, вполне вероятно, сейчас может проиграть. В игру с собственными воспоминаниями, попытками выстроить свою оборону, но при этом переступить черту другого, а также в том, чтобы как можно скорее связать две реальности об одних и тех же людях…А были ли они вообще? Маленькое исследование, затянувшееся на несколько минут, напоминает собой скорее минное поле. И не потому что здесь покоится множество тщательно оберегаемых нею секретов, а потому что чужие тайны начинают неожиданно уводить за собой. В одну секунду ей хочется услышать ответ на любой, сорвавшийся с языка вопрос, но, в то же время, кажется, что на самом деле она этого слышать совершенно не хочет. Иногда утро помогает принимать правильные решения, когда взгляду представляется картина, совершенно лишенная мишуры. Но иногда оно путается все только сильней.

Отредактировано Joanna O'Connell (24-03-2015 23:19:48)